юста не получилось, dirtytalk остался, прости за все, заказчик
часть разМне шестнадцать лет, вы вообще представляете себе, сколько раз в день я думаю о сексе? Я думаю о сексе после того, как подрочу утром, после того, как позавтракаю, после того, как подрочу перед тренировкой, во время тренировки, после тренировки, когда дрочу, и, разумеется, все остальное время я тоже думаю о сексе. Не сказать, чтобы все это было какое-то откровение. Я с детства к такому привык. Но, знаете, есть разница: если к тебе в Южном Бутово подходят с вопросом, «а не пидорок ли ты часом» - это одно, а если вдруг у тебя встает на кого-нибудь – это совсем другое. Начинаешь осознавать некоторую хуевость бытия. В общем, я тогда сразу подумал, что это полный зашквар. Виктор как-то сказал, что светофоры настроены друг на друга и если ломается один, то вся система слетает нахуй. Но это он просто напиздел, он вообще нихрена не понимает в правилах дорожного движения. Хотя, помню, как-то ему даже штраф не выписали. Забавная история. Мне было пятнадцать лет и пять месяцев. Я тем летом иногда думал, что у меня яички лопнут. Нам надо было поехать на очередной сраный ужин к каким-то сраным спонсорам из «Газпрома», Яков так орал, что проще было согласиться. Я вообще пытался съехать – сраный ресторан на этом вашем сраном заливе, как я туда доеду, вот эта вот вся херота. И Виктор тогда сказал: - Я тебя довезу, не переживай. И ухмыльнулся так по-идиотски, вы наверняка знаете эту улыбку, она есть во всех журналах, на всех сайтах. Мог бы я тогда отказаться? Не знаю, он как раз пялился на мою задницу, и я особо уже не думал. Мы сели в его самую обыкновенную на свете тачку и поехали. Было жарко и ветрено, по небу ползли плоские невыразительные облака, но я все равно открыл окошко и врубил какое-то радио. Ехать по пробкам в городе было невыносимо, мы молчали, я обновлял просто безостановочно инстраграм, надеясь найти какую-нибудь хуету, чтобы показать ему. Но, конечно, нихуя. Потом мы выехали за город и Виктор втопил. Не думаю, что кто-то когда-то пытался научить его нормально водить тачки. Через пять минут стало понятно, что не так уж и долго ехать, и я спросил: - Хочешь, я тебе подрочу? Он, конечно, дернулся и опять улыбнулся. Он всегда так улыбался, типа он не понимает, о чем это я таком говорю. Ну да конечно, может быть о твоем вставшем члене, мудак? Наверное, он собирался начать мне рассказывать, как все это неправильно, поэтому я воспользовался положением и расстегнул его брюки. Надеюсь, Яков был бы счастлив узнать, что все бесконечные часы тренировок не прошли даром: я легко мог перегнуться через коробку передач и дотянуться до чужого члена. Я как-то сразу решил, что дрочить ему сейчас – слишком мелко. Поэтому наклонился и облизал головку, и снова посмотрел на него снизу. Есть что-то неизбежное в моей попытке все объяснить, понимаете, я посмотрел на него снизу - и все было просто. Он откинулся на кресло, весь раскраснелся и тяжело дышал, у него так стоял, что мне было горячо держать. - Какого…? – выдохнул он. Он, наконец, посмотрел на меня в ответ, и в его взгляде было веселье, и желание, и раскаленный летний воздух. Он был старше меня на десять лет, умел охуенно прыгать четверной сальхов и был готов трахнуть меня не вставая. Виктор просто припадочный, если вы не в курсе. - Ну, вперед, - одной рукой он просто пихнул меня на свой член, и мне было уже не до чего. Я очень старался, наращивал темп, машину вело в особо удачные моменты. Он почти кончил, не удержался бы, но я растягивал, даже причмокивал. А потом его рука отпустила мою голову и машина резко затормозила. - Блядь, - сказал я, поднимаясь, и стукнулся головой о руль. – Какого хрена? - Не ругайся. И вообще лучше ничего не говори, - он шарился в бардачке, пытаясь заодно отдышаться, - спрячься под сиденье, может? Я был готов его прикончить. У меня у самого стоял уже давно. - Застегнись, придурок, какого ты хрена остановился вообще? Он даже ничего не ответил, выскочил из машины, попытался натянуть футболку на джинсы пониже, но без особого старания. А потом этот говнюк двадцать минут рассыпался на улыбки, позы, селфи и автографы. Я все это наблюдал из тачки, под саундтрек «Русского радио». Открыл окно, закрыл окно, сделал погромче, подрочил. Ну конечно я подрочил. Он даже заметил, я сполз по сиденью и тупо пялился. Он опять что-то объяснял, повернулся, размахивая руками, указывая на машину, и вдруг на секунду заткнулся. Его тачка – его проблемы. У меня и прав нет. Поэтому да, я подрочил. А он потом хлопнул дверью, бросил документы, посмотрел на меня так, как будто это кто-то другой ему недавно отсасывал. У меня как раз был открыт инстаграм снова, я попытался его сфоткать и заржал. В общем, мы еще километров через пять притормозили на берегу и окончательно опоздали на ужин. Было уже не солнечно и не жарко, в отдалении люди жарили шашлыки и смеялись, кричали чайки. Мы дошли до воды и залипали на силуэты города вдалеке. - Ты такой идиот, - я даже вздрогнул, когда он засмеялся, - нас могли увидеть. - Скорее ты бы мог в дерево втащиться, - меня уже бесила вся эта поездка, хотелось вернуться на лед и кататься, кататься, кататься. Он только заржал еще громче и потащил меня обратно к машине, к заднему сидению. А в «Фонтанке» на следующий день написали, что Виктор Никифоров был остановлен за превышение скорости на 60 километров от допустимой, но гайцы, ясное дело, не поясняют, оштрафовали его или нет. Яков тогда долго орал, но всем было похуй.
часть два*** Так вот, мы же начали с секса. И вы, блядь, не поверите, но и с ним мы тоже начали с секса. Мне было пятнадцать лет и десять дней, и я думал о сексе в десять раз чаще, чем сейчас. Было воскресенье, и никто уже не должен был тренироваться. Но я, блядь, не мог сделать этот ебучий четверной сальхов. Не подумайте, я легко его прыгал, но вот охуенно его прыгнуть я мог не всегда. Яков давно свалил, Мила тоже. На улице было темно, холодно и мокро, как и почти всегда в этом сраном городе. Идти домой мне не хотелось. Свет был почти весь выключен, меня не стал дожидаться никто, кроме охранников. Я вспотел, взбесился и просто заебался. Вы уже догадались, кто притащился в этот момент? Это все хуйня, что я давно по нему фанатею. Невозможно фанатеть по человеку, который не старается вообще. Он уже где-то накидался, но на каток вышел так, как собирался через пару недель выйти на чемпионат мира. Он никогда не старался, просто потому что и так катался пиздато. - Мы договаривались на без четверных, - Виктор просто скользил вокруг. - Какого хрена ты вообще приперся? Он засмеялся и посмотрел на меня с такой нежностью и теплом, что я чуть не упал. - Хочешь, я покажу? Буду тренировать тебя? Яков согласится. Мне все равно больше нечего выигрывать, – он продолжал накручивать восьмерки и смотреть на меня темными, полузакрытыми глазами. Это были не просто восьмерки, нет, это было одно долгое, выверенное движение всем своим телом, будто колеблющееся, как огонь над свечой. Сказать, что я охуел, это не сказать ничего. С этого я и начал: - Ты охуел? Пиздуй домой и проспись. Я уже понял, что потренироваться не получится. Оперся о бортик и посмотрел на него. Он очень странно выглядел. Как будто ждал, что я в обморок упаду от такого щедрого предложения. - Ты скоро будешь должен мне хореографию. А потом я тебя сделаю на первом же этапе. Он подъехал ко мне поближе, ворот рубашки расстегнут, рукава закатаны, наверняка сбежал с какой-то вечеринки. Волосы в тусклом свете казались запылившимися, будто чуть мерцающие паутинки в дождь. - Ты ничего от меня не ждешь, да? – он всегда так смотрел, вроде бы только на тебя одного, но на самом деле еще и на фотокамеры сзади. Я хорошо успел на него попялиться за эти несколько лет на одном льду. Ну, и иногда по телевизору за завтраком. - Нет, серьезно, нахера ты пришел? С собакой не пора гулять? – Я оттолкнулся, но не стал двигаться вперед. Стоял, херачил лед левым коньком, слегка растягивая ногу. И вот тут он промахнулся. Я поймал его взгляд, и он совсем не в глаза мне смотрел. До меня сразу все дошло. Ну, в самом деле, на меня так тысячу раз смотрели. Но, знаете ли, есть разница. Я напрягся, мне надо было срочно придумать какой-то ужасный, мерзкий комментарий, хотя бы усмехнуться. Но я представил, что у него мог бы на меня встать – и сам возбудился. Это не только он облажался в тот вечер. До меня вдруг дошло, что его восьмерки становятся чуть длиннее, еще немного – и он доедет ровно до меня, возьмется за бортик совсем рядом. И он доехал. Никто не умеет так легко останавливать свое движение на льду, только Виктор Никифоров. Раз – и все замерло. Я почти забыл, как дышать, так сильно охуел. «Зассыт, вот мудак», - пронеслось в голове в самую последнюю минуту. Все пространство огромного катка сжалось да пары кубических метров. Мне было пятнадцать лет и уже почти одиннадцать дней. Я никогда даже не целовался. Я стоял на этих сраных коньках и ничего не чувствовал. Я громко выдохнул, и он громко выдохнул в каких-то десяти сантиметрах от меня. Он был смущен не меньше. Чуть прикусив губы, краснея и совсем не улыбаясь, он уже не смотрел на трибуны за моей спиной. Он был пьян. Лед под нашими ногами был весь изуродован глубокими, рваными царапинами, его слишком давно не заливали. На таком льду опасно кататься – лезвие цепляется за колею, не может удержаться, сбивается. Какие-то технические звуки из вентиляции завладели всем моим вниманием. А потом я оттолкнулся от бортика.
часть три*** Все пошло по пизде на финале Гран-При в Сочи. Я выиграл юниорский чемпионат! С огромным отрывом и без сраных четверных. Мне было почти шестнадцать, если вы понимаете, о чем я. У меня даже был костюм для этого несчастного банкета. Я наорал на странного японского фигуриста в мужском туалете, надеясь, что это его развлечет и избавит меня от компании Жан-Жака на подиумах в ближайшем сезоне. Я хотел есть, пить, веселиться, трахаться, опять есть, напиться, может быть. Все должно было измениться в следующем сезоне. Мне просто надо будет обыграть Виктора – но я так легко мог бы обыграть Виктора. Так же легко, как заставить его кончить. Ну, я так думал. Мне было глубоко похуй, на все эти законы и прочую хуету. Но Виктору не было. Иногда я думал, что он даже сам чувствует себя извращенцем. Но теперь я знаю, что это не так. Я так заебался в Сочи. А потом этот японец, Юри Кацуки, он напился. Он очень сильно напился. Сначала мне было весело. Я танцевал с ним, играл в какой-то дэнсбаттл. Потом он зачем-то полез к Виктору, звал его на горячие источники. Он вел себя так, как будто ему было пятнадцать. Да какие пятнадцать, тринадцать. В Южном Бутово ты так только в тринадцать и можешь напиться. И я, наконец, заметил, что этот Юри смотрел на Виктора так, как будто никого кроме Виктора и не было в этой комнате. Как будто и комнаты этой не было, и Сочи никакого не было, и вообще ничего в мире не было, кроме Виктора. Пьяного японца утащил тренер. Банкет закончился. Кристоф Джакометти перестал пытаться флиртовать со всеми сразу. Виктор затащил меня в свой номер, глаза у него были затуманенные, такого же цвета, как эта ебучая набережная перед нашим катком зимой. Он стянул с меня пиджак, я ухватился за его галстук, уже и так растрепанный и развязанный. Мы молчали. Если бы кто-то застукал нас сейчас – все пошло бы в пизду еще быстрее. Я замешкался, потом стянул его рубашку, подтолкнул к кровати. Он чуть приподнялся, и я проехался по его бедрам, вниз. Мне было больно от стояка. Я сжал его бедра своими и откинул волосы назад, они уже закрывали глаза. Он хотел что-то сказать мне, но я просто поцеловал его для начала. Он провел, наконец, своими холодными, всегда холодными, пальцами прямо по моей спине, шее, щеке. Подмял под себя. Схватил за подбородок и отодвинулся. Виктор реально припадочный. В ту ночь он трахнул меня так сильно, что мне не хотелось дрочить весь следующий день. *** Потом мы вернулись в Россию, занимались хуй пойми чем еще три месяца, мне исполнилось, вашу мать, шестнадцать лет, а потом Виктор Никифоров уехал в Японию. Ну не мудак ли?
а вдруг я буду так лететь, лететь и пролечу всю Землю насквозь
ааа, пришел счастливый заказчик. автор, это прекрасно, я ржал и дрочил. Юрка такой труевый, вот просто ровно то, чего хотелось.
за "dirty talk" отдельно спасибо, я канеш немного шутканул в заявке, но в глубине души подразумевал-то не кинк-такой-кинк, а вот ровно то, что в фике - и так круто, что вы это уловили!
часть раз
Спасибо, очень круто!
не з.
(не з.)
не з.
автор, это прекрасно, я ржал и дрочил. Юрка такой труевый, вот просто ровно то, чего хотелось.
за "dirty talk" отдельно спасибо, я канеш немного шутканул в заявке, но в глубине души подразумевал-то не кинк-такой-кинк, а вот ровно то, что в фике - и так круто, что вы это уловили!
деанонитесь?)))